Про наш корабль снимали
документальные фильмы, выходило много
передач. Все они романтического характера:
с самолетами; с взятием интервью у
летчиков; с учебными тревогами, когда
матросы красиво сбегают по трапу; с
присягами на полетной палубе; с оркестром;
с поднятием Андреевского флага на корме;
с запуском ракет. Есть и напряженные
нотки в некоторых кадрах: девятибалльный
шторм в Атлантике, происки американских
истребителей-разведчиков. Я не против
таких фильмов, но против того вранья,
которое в них иногда встречается. В
одной киноленте показано, как питаются
моряки «Адмирала Кузнецова»: на якобы
камбузе матросы в парадной форме едят
якобы повседневный обед. Репортер
высказывается примерно так:
«Ооо! Как хорошо у вас
кормят!»
«Еще бы! Сегодня арбузы
дают на десерт, а вчера были апельсины!»
- отвечает некий начальник Службы
Снабжения.
На самом деле, если
знать корабль, то сразу видно — съемка
проходила не на камбузе для матросов,
а в БКК(Большой Кают-Компании), где
питаются только офицеры. Но даже у них
арбузов никогда не бывает! И, конечно,
на прием пищи принято приходить опрятно
одетым, но в парадной форме номер 3 не едят.
В своем рассказе я попытаюсь поведать о простой жизни моряков, оставшейся за кадром. К сожалению, у меня не было в распоряжении съемочной бригады. Даже записок я никаких не вел, по следующим причинам: 1)во-первых, блокнот могли похитить в любой момент; 2)я сам мог его потерять; 3)ежедневно времени хватило бы только на то, чтобы зачеркнуть еще одну клеточку-день(такие записи я вел, пока не надоело), и ни о каком написании целых текстов не могло быть и речи; 4) даже если бы я ухитрялся вести дневник, то полноценно описывать все события — значит добровольно вести досье на самого себя. После обнаружения и изучения такого дневника меня бы скормили акулам. Насчет акул я, разумеется, пошутил. Все-таки морские офицеры народ добрый — они не стали бы портить ужин акулам, подбрасывая такого тощего и костлявого матроса, как я. Дневника я не вел, но два года спустя после возвращения домой напечатал впервые свою историю на 16 листах, основываясь на воспоминаниях. Рукопись пылилась почти десятилетие и я даже забыл место, куда ее положил. Более того, в связи с частыми переездами порой я устраивал масштабный вынос мусора(меня этому научили на флоте, о чем скоро расскажу) и летопись корабельной жизни могла быть навсегда потеряна. Конечно, я бы восстановил кое-что по памяти, но рассказ не получился бы очень подробным. Именно поэтому моему счастью не было предела, когда рукопись оказалась найдена среди других бумаг спустя годы. Многие детали, уже почти забытые мной, попадут в этот рассказ.
По распорядку дня.
Утро на корабле, когда
он на причале 35 СРЗ в Мурманске, начиналось
в 6 часов утра с подъёма. Через
динамик(«трансляха») у баночки дневального
сыпались одно за другим указания:
«раздраить водонепроницаемые переборки»,
«дежурного по … в рубку дежурного по
кораблю». Не знаю как насчет
«водонепроницаемых переборок», но
только успеваешь раздраить глаза, как
дневальный уже орет во всю глотку:
«Завтрак дали!» Крик дневального следует
сразу после соответствующей команды
по «трансляхе». Если говорить точнее,
то разрешение завтракать передается
постепенно, через несколько команд: 1)
бочковым накрыть столы; 2)команде руки
мыть; 3)команде приготовиться к построению
для перехода в столовую; 4)команде
завтракать. И по таким вот схемам мы и
жили. Переход на прием пищи совершали
всем дивизионом одновременно, но делились
на две смены. По коридорам шли быстрым
шагом, а трапы преодолевали бегом. Трапы
на «Адмирале Кузнецове» шире, чем на
более мелких военных кораблях. Мы
направлялись в камбуз БЧ-5. Боевая часть
5 отвечает за всю механику корабля -
носовая машина, кормовая машина - и всю
технику, связанную с ними. По сути БЧ-5
— часть с самым большим населением
матросов. В эту боевую часть никто не
хотел попадать, но большинство оказалось
именно здесь. Что ж, мы в итоге даже
обладали преимуществами, и жизнь
проходила не хуже, а то и лучше, чем во
многих других боевых частях. Камбуз
БЧ-5 располагается на двух палубах, но с трудом принимает 500 человек.
На трапе выстраивается долгая очередь.
Каждый раз во время ожидания происходит
один очень опасный момент — с кухни по
трапу два вестовых спускают «лагун»(бачок)
с кипятком! Обувь у них всегда — шлепанцы!
Все расступаются, дают проход, прижимаются
к переборкам. В случае если котел случайно
опрокинут, то бежать некуда — вся толпа,
стоящая внизу будет облита кипятком.
Вот бы инженеров, создававших этот
корабль, поставить сюда в очередь! Так
бы они поняли, что следовало сделать
специальный лифт для камбуза.
Завтрак считается
отличным, если: 1) медная кружка наполнена
чаем хотя бы на ¼; 2)к двум ложкам каши,
куску рыбы и ломтю хлеба с маслом
прилагается половинка куриного яйца(на
камбузе яйца разрезали пополам прямо
в скорлупе и в таком виде раскладывали
на тарелки).
После завтрака по
распорядку дня начинается первое
построение. Две тысячи человек экипажа
строятся в ангаре или иногда на полетной
палубе(«полетке»). Довольно забавно
слышать, как тысячи людей одновременно
здороваются с командиром корабля!
Вначале он сам быстро и уверенно
обращается к строю: «Здравствуйте
товарищи североморцы!» Затем строй
численностью 2000 человек отвечает
командиру и это практически невозможно
передать с помощью текста, но я попробую!
Одна фраза вытягивается и медленно
произносится всеми с такой интонацией,
будто старый магнитофон сжевал ленту:
«Зд-раа-ви-яя жее-лаа-ю ка-пи-таан пеер-вого
ранга!» После некоторой паузы офицер
начинает зачитывать длинные статьи
устава с помощью микрофона, но слов не
разобрать. Построения длятся от получаса
и дольше. Они могут происходить чуть
реже, чем 10 раз в день. После каждого
построения личный состав на что-то
«разводят»: на большую или малую приборки,
на противоаварийный осмотр, на просмотр
видеофильмов(крайне редко), на
помывку(редко) или...вынос мусора(очень
часто).
Вынос мусора.
Вынос мусора — одно из
самых главных занятий матросов на
авианосце «Адмирал Кузнецов», но в
документальных фильмах и передачах об
этом никогда не расскажут. Именно поэтому
я считаю своим долгом сохранить информацию
для истории. Во время моего присутствия
на борту вынос мусора производился
несколько раз в день. Матросы старшего
призыва говорили, что раньше подобную
команду давали реже, не чаще пяти раз в
неделю. Моду на фанатичный поиск и выброс
отходов придумал новый старпом, приехавший
служить на наш корабль с атомного
крейсера «Петр Великий». Казалось бы,
ничего удивительного — просто командир
решил взяться за чистоту как следует!
Но не все так просто понять, как кажется
на первый взгляд! Дело вовсе не в чистоте,
тут более глубокая философия. И вот
сейчас — внимание... Количество
выносимого мусора зависело не от его
наличия, а от того, какой норматив будет
объявлен по транслятору(«трансляхе»)!
Для обозначения
объема выброшенных отходов использовался
термин «норматив». 1 норматив состоял
из 2 «зипов». Зип — бочонок из-под краски,
вместимостью примерно 30 литров. На
бочонке имелась ручка, матрос хватался
за нее, забрасывал груз за спину и тащил
таким образом к месту выброса. Чуть
позже, после некоторых событий(еще
упомяну про них) вместо этих огромных
бочек стали использоваться небольшие
железные ведра. Объявление одного
норматива по радио означало, что каждый
кубрик на корабле должен вынести 2
бочонка(«зипа») мусора. Однако одинарный
норматив не объявляли никогда — этот
пример даю для объяснение условных
обозначений. Чаще всего мы получали
распоряжение выполнить тройной или
«пятерной»(так и называли) норматив.
Когда старпом бывал чем-то недоволен,
то мог объявить и «двадцатирной». Тройной
норматив уже означает, что каждый кубрик
должен вынести по 6 бочонков мусора.
В нашем дивизионе на 70 человек приходилось
5 кубриков. На вынос мусора отправляются,
как правило, представители молодого
пополнения, не более 10 человек — и это
только в крупных дивизионах, таких как
дивизионы в БЧ-5. В других — людей для
выноса мусора может не хватать и 1-2
матросам выпадет честь выносить объем
отходов, предназначенный вообще-то для
нескольких десятков человек. Даже в
нашем большом дивизионе основная часть
личного состава часто была занята
работой в машинном отделении и на вынос
мусора могли выделить максимум 2 человека.
Однако командный центр никогда не
учитывал локальные особенности, и было
бы наивно предполагать, что они могут
быть как-то учтены. Командиров мало
волновало, как матрос Иванов с товарищем
будет искать мусор, которого нет, и
выносить его на своем горбе. Приказ
должен выполняться и точка. «Искать
мусор?» - слышу я удивление. Да, как
известно, в любой экономике предмет,
ставший дефицитным, приобретает ценность
и его приходится искать. Так и произошло
на «Адмирале Кузнецове»: мусор стал
сокровищем.
Большие
контейнеры для отходов располагались
на причале у забора, напротив корабля.
Единственный доступный выход на берег
— трап у 35 схода, находившийся в
«заведовании» у коллектива нашего
кубрика. Именно по этому трапу все входят
и выходят с авианосца. Во время выноса
мусора по нему перемещались матросы с
бочками(«зипами») через плечо. Внизу
стоял дежурный офицер(в офицерской
шинели с красной повязкой) или вахтенный
из роты охраны(в форме морской пехоты).
Их задача — контролировать процесс
выноса мусора. За каждый «зип» он ставил
палочку напротив надписи твоего
дивизиона, за пол-зипа — галочку. Контроль
осуществлялся двумя способами:
визуально(контролер просто смотрел на
бочку) или с помощью длинного железного
лома. Во втором случае проверяющий
втыкал лом в бочку(«зип»), проверяя, на
самом ли деле он полный. Не знаю почему,
но такая дополнительная проверка
проводилась не всегда. То ли все зависело
от личности дежурного, то ли от особых
распоряжений, полученных им. Но факт в
том, что проверка только «на глаз» давала
возможность пронести бочку с «маклачкой»
и это очень выгодно матросам. Ведь
прощупывание ломом как раз и применялось
с целью ее обнаружить...
«Маклачка»
— многозначительное слово на флоте. В
каждом из случаев применения так или
иначе оно обозначает хитрость матроса,
помогающую ему выжить. Например,
самостоятельно проведенное электричество
туда, где его нет — это «маклачка».
Самостоятельное украшение дембельской
формы(себе или на продажу) — «маклачка».
Кипятильник ручного изготовления,
подключенный к электрощиту с надписью
127V — «маклачка». «Маклачка» в отношении
мусора — сделать так, чтобы пустой «зип»
казался полным. Для этого у открытого
края бочонка вставляется перегородка(кусок
фанеры, картона, пенопласта, часть от
переборки, дверцы от «кранца», ручка от
«броняхи», отваренный кусок палубы,
труба, доска от деревянного ящика — да
все что угодно!) Сверху на перегородку
насыпается порция специально заготовленного
мелкого мусора, состоящего из «бычков»,
консервных банок, сигаретных пачек,
бумажек от шоколада, гаек, ржавчины и
т. д. Таким образом, внутри ничего
нет, но создается обратное впечатление.
Смысл хитрости очевиден: нагруженные
«зипы» тащить тяжело, да и мусора не
всегда хватает, если объявляют большой
норматив. Часто времени в обрез(ты обязан
выполнить норматив к определенному
часу), но отходы приходится по долгу
разыскивать, ходить по судну и спрашивать
у всех, знакомых и незнакомых: «Мусор
есть?» Чаще всего нет или дадут какую-нибудь
безделицу, вроде фантика от конфетки —
объемы она точно не покроет. Иногда
за мусор дерутся!! Если после выноса
мусора остался мусор, то его бережно
хранят в специальной «шхере»(на корабле
«шхера» - место, где можно что-нибудь
надежно спрятать). Когда я впервые
участвовал во всех этих делах, матрос
старшего призыва рассказал мне, где
находится наша «шхера» для мусора и
призывал следить за тем, чтобы никто
посторонний не открывал «броняху»(железная
«броняха» - то что выполняет на корабле
функцию двери). Эта «шхера» находилась
как раз возле трапа, ведущего на причал.
В ней было удобно заготавливать мусор,
ведь до контейнера отсюда — рукой
подать. Столь трепетное отношение к
мусору и его рост в цене вызван
существованием круговой поруки: за
невыполнение норматива хотя бы одним
дивизионом отвечал весь корабль. То
есть даже если ты и твой коллектив
успешно со всем справились, а хотя бы в
одном другом нет, то старпом давал приказ
провести внеплановые строевые занятия
для всего экипажа. Во время этих строевых
занятий он по громкоговорителю всех
как следует отчитывал. Однажды в конце
своей речи он сказал примерно следующее:
«Хватит п***еть! Мусор на корабле есть!».
И потом сразу снова объявили вынос
мусора, но уже с куда большим нормативом.
В этот раз старпом лично ходил по кораблю
и следил за ходом работ. Мусор повелел носить не на причал, как всегда, а на
полетную палубу, где его проверяли и
пересчитывали с высочайшей точностью.
По истечению срока выноса весь экипаж
в полном составе построился на полетной
палубе с «зипами», наполненными отходами
до краев. После завершения подсчетов
старпом распорядился, чтобы бочонки
тут же были выброшены за борт. Тем самым
он совершил переворот в мусорном деле,
ибо на судне более не осталось больших
«зипов», а только маленькие ведра, и
нормативы теперь считали, ориентируясь
на их число! Это означало вот что — объем
«зипа» уменьшился в несколько раз, а
значит мусор стало выносить в разы
легче! В мусорной экономике корабля
произошла даже не революция, а самая
настоящая деноминация! Впрочем, до
наказания экипажа целиком дело доходило
не всегда. Порой все ограничивалось
взысканиями с определенных матросов и
отдельных дивизионов. Если матроса
поймали с «маклачкой», то его дивизион
начинает вынос с нуля, а он сам должен
пройти через следующее наказание:
опустить одну ногу в мусорную бочку(«зип»),
а другую оставить на земле, и прыгать
таким образом от трапа до мусорного
контейнера и обратно(расстояние —
примерно 100 м). Дистанцию туда-обратно
он должен пропрыгать столько раз, сколько
«зипов» мусора в этот день положено
вынести его дивизиону.
При ежедневном
массовом выбросе отходов они должны
непременно закончиться на судне, даже
на таком большом, как «Адмирал Кузнецов».
Нормативы, тем не менее, даются и даются.
Где брать мусор? На любой вопрос со
словом «где» на нашем авианосце вам
каждый ответит: «На корабле!» И, вспомните,
даже сам старпом говорил: «Мусор на
корабле есть!» Так что вперед, матросы!
Мусору на корабле быть! С больших труб
в машинном отделении снимается обшивка;
медные и алюминиевые трубы, некогда
выломанные за ненадобностью, достаются
из «шхер», сигареты «Любимые» и «Перекур»
выкидываются ящиками (эти папиросы
выдавали всем курильщикам бесплатно,
но они их не курили даже если ничего
другого не было; бесплатно также иногда
раздают карамель). И еще, как говорится,
выбрасывают то, кто чем богат:
«снабженцы»(матросы службы снабжения)
тащат на свалку полные бочки кружек;
штурмана несут с собой навигационные
военные карты(вот где раздолье шпионам
— на свалке!); связисты(БЧ-7) - «зипы» с
приборами и проводами; матросы
БЧ-6(авиация) выламывают линолеум в своих
«шхерах» возле ангара; вестовые(работники
камбуза) волокут бочки с жижей камбузных
помоев, в которых плавает великое
множество целых булок черного хлеба(что
интересно, не знаю как в других камбузах,
но на камбузе БЧ-5 есть мусоропровод,
позволяющий все выбросить, не пронося
помои через весь корабль на причал —
но такой норматив не засчитают); боцмана
вылавливают всякую дрянь в воде у
пристани; я и мои сослуживцы из дивизиона
движения черпали воду с мазутом в трюме,
а затем выносили в «зипах» для выполнения
норматива. Что касается воды из трюма,
то запасы ее были практически
неограниченными и теоретически мы
всегда могли использовать ее в качестве
мусора. Однако этим альтернативным
источником отходов пользовались только
в самый критический момент, когда ничего
другого вообще не было, а наказания за
невыполнение плана предвиделись
серьезные. Жидкости — самый тяжелый
вид мусора. Поскольку долгое время для
выноса использовались емкости объемом
30 л, а наполняли их всегда почти до краев(иначе норматив не засчитывали),
то каждый раз приходилось на одной руке
тащить весь этот груз из машинного
отделения, по всем трапам наверх! Это
не только тяжело физически, но и морально,
поскольку трап зачастую скользкий и
думаешь о том, как бы не упасть и не
разлить это все. Более того, часть мазута
все-таки выплескивается наружу, и пока
проходишь по «жилой зоне» корабля, то
на тебя сыпется матерщина тех, кто следит
за ее чистотой. И их
негодование понятно. То же
самое, кстати, можно сказать и о жидких
помоях, выносимых с камбуза.
Однажды я
стоял на вахте 35 схода, от которого
начинается главный трап схода с корабля.
Боцмана возвращались с причала со
множеством всяческих канатов, поплавков
и с прочим барахлом. Я поинтересовался:
«Откуда все
это?»
«Там возле
ледокола два погранкатера расформировывают.
Оттуда.»
«И зачем?»
«Да так, на
мусор пригодится»
Результаты
мусорной политики получились следующими:
корабль лишался некоторых ценных частей
и постепенно заполнялся новым хламом!
Страшно представить, во что бы превратилось
судно, если бы рядовой состав воспринял
идею выноса отходов с энтузиазмом! Ведь
на вынос мусора на корабле «разводят»
не меньше четырех раз в день. Россия
могла лишиться единственного авианосца!
Только благодаря простым матросам, а
точнее благодаря их лени и хитрости,
удалось спасти крейсер от командования!
Ведь лучше - пустой «зип» с «маклачкой»,
чем с навигационными картами или обшивкой
труб! В заключение части о мусоре вспомню
еще удивление одного дежурного офицера
насчет того, что однажды мы выбрасывали
огромную массу медных труб, конденсаторов,
старых тяжелых насосов. Тот с таким
сожалением взглянул на это все, записывая
норматив. Столько добра пропадает! Если
бы мы сдали этот металл в пункт приема,
то стали бы миллионерами. В другой раз,
когда «Адмирал Кузнецов» стоял на рейде
в Кольском заливе возле Североморска,
мусор выносили на специальную баржу.
Два деда, водители баржи, поинтересовались,
нельзя ли купить у нас меди. Но что мы
могли ответить? Вся медь давно вынесена
на помойку в Мурманске. Так или иначе,
кто-то наверняка на ней разбогател, но
дальнейшая судьба металлолома мне
неизвестна.
Большая и малая
приборки.
Согласно
одному из корабельных слухов большая
приборка теоретически должна производиться
2 раза в день и это якобы записано в
уставе(«якобы», потому что я лично не
читал этой статьи). В жизни это нельзя
реализовать, поскольку помимо уборок
постоянно требуется выполнять большую
работу по обслуживанию механизмов
корабля. Именно поэтому большая приборка
проводится только два раза в неделю.
Если следовать уставу(и снова — все об
этом говорили, но конкретной статьи я
не видел), то на каждую большую приборку,
т. е. 2 раза в день, должно выдаваться
по 100 кусков мыла на дивизион. Но даже
на две приборки в неделю мыла вообще не
хватает. Обычно его не выдают и приходится
искать самому различными путями.
Вот как
происходит процесс большой приборки.
Первый этап(длится с 8 до 11 утра): палуба
«прогалячивается»(подметается) с помощью
«галяка»(щетки). Второй этап: на все
покрашенные части палубы(это две полосы
по бокам палубы, а посередине —
незакрашенное металлическое «зеркало»),
линолеум(где таковой есть), а также
переборки(стены) и подвалок(потолок)
разбрасывается мыльная пена. Она перед
этим создается в ведре с теплой пресной
водой. Для этого мыло кладется в ведро,
вода в котором размешивается губкой,
ее иногда надо отжимать в этом же ведре.
Пену порой приходится разводить и
разбрасывать повсюду по нескольку раз,
чтобы поддерживать ее в течение 2-3 часов,
так как она должна быть свежей и заметной
для офицера, контролирующего ход
приборки. После того, как выждали время,
необходимое для неожиданного появления
такого дежурного, переходят к следующей
части. Третий этап(«затирание»): вся
пена затирается «галяком»(«щеткой»). В
этот момент иногда к пене для растирания
добавляется небольшое количество зубной
пасты. Это называется «наводить весну».
К этому прибегают, если от результатов
конкретной большой приборки зависит
отмена или принятие решения о серьезном
наказании всего коллектива, а значит
убраться надо не просто хорошо, а по
высшему разряду, как убирались бы боги
у себя на Олимпе. После «наведения весны»
от палубы исходит особый аромат свежести
— будто ты не в армии, а в японском саду
камней с цветущей сакурой. Чаще всего
«весну наводят» у себя в кубрике, и там
задействован уже не страх наказания, а
просто желание сделать свое жилище
комфортным. Четвертый этап: он называется
«замывать», и означает смывание всей
пены. Подвалок и переборки «замываются»
губкой с водой, палуба — с помощью мокрой
ветоши(тряпки). Воду в ведре периодически
меняют, поскольку она становится мыльной.
Пятый этап — это «засушивание». Абсолютно
сухой ветошью затираются все поверхности,
прошедшие этап «замывания». Засушивать
стремятся идеально, то есть воды вообще
не должно оставаться. Шестой, завершающий,
этап - «зашкуривание», когда
«зеркало»(неокрашенную блестящую
поверхность палубы) натирают наждачной
бумагой. Для этого ее кусок отрывается
и кладется под ступню. Одна нога матроса
держится на месте, а другая растирает
палубу. Качество полировки на флоте
всегда оценивают тем, насколько возможно
бриться, используя отполированную
поверхность в качестве зеркала. Видимо,
неспроста и часть палубы так назвали,
подразумевая то, какой она должна быть
в идеале. Также матросы любят оценивать
бляхи с якорем на ремнях — по тому, как
они начищены. В свободную минуту моряки
часто достают из кармана небольшую
ветошь с намазанной на ней пастой гои
и полируют бляхи. Каждый при этом мечтает
довести ее до совершенства, чтобы с ней
можно было бриться. На «зашкуривание»
в конце приборки отводится не так уж
много времени, но все равно успеваешь
полностью стереть несколько кусков
наждака. Однажды я стоял на вахте 35 схода
ночью и командир перед одним важным
событием дал указание — начистить
«зеркало» палубы до блеска. Я выполнял
эту работу целую ночь. Иногда вместо
наждака палубу полируют вращающимся
диском, но это дает совершенно другую
поверхность, которую все равно иногда
дочищают наждаком.
Подведу
итоги большой приборки. Если говорить
о ней кратко, то все выглядит так: первые
три часа люди делают вид, что чем-то
заняты, последние три часа — замазывают
мыльной пеной поверхности, пена долго
висит для виду, и перед окончанием
приборки растирается и смывается, все
засушивается и кое-что полируется до
блеска в последние 15 минут. Малая
приборка, несмотря на свою малость,
ничуть не лучше большой, так как
совершается бесчисленное количество
раз в день. Несмотря на то, что малую
приборку также объявляют и завершают
официально, в реальности на корабле она
продолжается вечно. Даже после отбоя
остаются вахтенные, которые время от
времени что-нибудь подметают по ночам.
Противоаварийный
осмотр.
Довольно
часто после построения личный состав
«разводили» на противоаварийный осмотр.
Для нашего Дивизиона Движения кормовой
машины это означало спуститься в машинное
отделение и находиться там до или после
обеда. В лучшие дни мы просто прожигали
время, скрываясь за котлами. В худшие —
вручную черпали ведрами из трюма воду
с мазутом, выполняя работу насоса,
который всегда был сломан. Делалось
это, как правило, в четверг — в так
называемый «день механика». В трюме
всегда вершились какие-то тайные дела,
интриги. Например, иногда один дивизион
пытался из своего трюма в трюм соседнего
дивизиона перелить лишний «забортняк»(морскую
воду), чтобы избавиться от проблем,
связанных с ней(недовольство начальства,
вычерпывание воды вручную). В результате
этого у соседей уровень воды в трюме
мог подняться сантиметров на семь, и
этого было достаточно, чтобы все указанные
проблемы появились в другом дивизионе,
а не в твоем. При повышении уровня воды
тут же отдается приказ всем лезть в трюм
и искать источник ее поступления. Если
в очередной четверг никаких протечек
не происходило, то все равно мы спускались
в трюм — очищать его от шлаков, «бычков»,
бытового мусора. Как во время стоянки
у причала, так и после выходов в море
подобного добра скапливается немало.
Но что значит «залезть в трюм»? Для этого
матросу приходится обрести умение
просачиваться через такие лазейки, где
без труда перемещаются только крысы. О
размерах «Адмирала Кузнецова» ходят
легенды(о легендах — в следующей части).
Те, кто никогда не бывал на борту судна,
любят рассказывать о бездонных трюмах,
о том, как в них теряются люди и тонут
Камазы! На самом деле глубина трюма
варьирует от полуметра до двух метров,
воды там обычно немного(по сравнению с
рассказами о тонущих грузовиках!),
основная ее масса скапливается в яме
под ПКБТ(уже не помню, что это), и если
здесь уровень подскакивает хотя бы на
пару сантиметров, начальство считает
это потопом. Чтобы достигнуть дна трюма
почти везде приходится пробираться
сквозь густую сеть всевозможных труб
и клапанов, выполняя чудеса акробатики,
на которые прежде не считал себя
способным. В трюме — тесно, холодно и
сыро, но здесь невозможно заблудиться
или утопить Камаз. Трюм на нашем корабле
- это не мистическая бездна, а место
соединения труб и скопления воды с
разбавленным в ней мазутом. При этом
трюм положено содержать в чистом и сухом
состоянии. Из-за одной выброшенной
кем-то маленькой бумажки приходится
долго пробираться сквозь узкости. И
таких бумажек не одна, не две, а сотни.
Чтобы трубы и дно трюма сохранять сухими,
их «затирают под ветошь». На «ветошь»(тряпки)
расходуются десятки старых бушлатов.
Для этого изредка их в огромном количестве
привозят на причал на грузовике. Бушлаты
вначале используются в роли
«формы-грязь»(форма, которую одевают
для выноса мусора и прочей трудовой
деятельности), но автоматически
превращаются в «ветошь», если матрос
поработал в ней в трюме 1-2 часа. Такой
бушлат в дальнейшем разрывают на части.
Дефицит в бушлатах и «ветошах» иногда
случался, но редко. Во время стоянки на
причале в трюме всегда холодно.
Единственный источник обогрева —
тепловая пушка. Возле струи с горячим
воздухом все собирались в перерывах.
Также сюда приходили, чтобы просушить
одежду. Штаны могли просто надеть на
пушку, и тогда они надувались, будто
парус. В корабельной
прачечной принимали только постельное
белье. Стирали форму мы всегда вручную,
в гальюне. Для этого штаны и «робишка»
раскладывались там на палубе, а затем
чистились щеткой с мылом. После полоскания
одежду выжимали следующим образом:
обматывали ее вокруг трубы и скручивали.
Носки и трусы стирались в раковине.
Обед, адмирал-час,
ужин и вечерний чай.
Обед, самый
питательный из всех приемов пищи,
объявляется в 13.00 или в 14.00. Обыкновенный
обеденный рацион составляют: полкружки
чаю, суп(гороховый, вермишелевый и
т. д.), на второе — каша, пюре или
картошка с кусочками мяса, два куска
черного хлеба и один кусок белого. Вместо
чая изредка выдается компот. Говорят,
еще матросам положен сок, в день по
стакану, но за полгода он появляется на
баке(«стол» по-флотски) не чаще 1-2 раз.
Следует отдать должное обедам —
иногда(примерно 1 раз в неделю) на них
даже приходилось объедаться. Однако,
как будет показано в специальном разделе,
камбуз — не единственный источник
питания на корабле. Хотя ужин почти
всегда не уступает обеду по сытности,
во время официальных приемов пищи
удовлетворить полностью потребности
организма невозможно. И это несмотря
на то, что после ужина через какое-то
время есть еще так называемый «вечерний
чай», состоящий из холодного кофейного
напитка, очень отвратительного на вкус.
В состоянии голода я становлюсь крайне
непривередлив к еде, однако этот «кофе»
всегда ненавидел. Время от времени в
него добавляют микроскопическое
количество сгущенки, что никак не спасает
ситуацию. Чай с сахаром мне тоже не
нравится, но чай в армии всегда делают
сладким — хочешь ты этого или нет.
Постепенно привык пить такой
чай, не обращая внимания на его приторность.
Еще к напитку на «вечернем чае» прилагался
один кусок белого хлеба с маслом, и это
я очень любил, хотя с удовольствием съел
бы 20 таких булок с маслом, если бы
выдавали!
После обеда
наступает «адмирал-час». Во время него
удается хорошо уснуть, но не получается
как следует поспать, так как час этот
длится всего ровно час. В силу ряда
причин «адмирал-час» иногда могут вообще
отменить. Когда «адмирал-час» заканчивается,
то дневальный будит дивизион, а также
разносится по радио команда на построение
в ангаре — происходит все то же самое,
что и в момент утреннего подъема. Вслед
за построением либо продолжаются работы,
начатые до обеда, либо придумываются
новые: починки, приборки, покраски... В
очень редких случаях(не чаще раза в
неделю) личный состав «разводят» на
просмотр видеофильмов или «помывку».
Просмотр видеофильмов
и «помывка».
Во время
действия команды «просмотр видеофильмов»
любые перемещения по кораблю, в том
числе по собственному дивизиону,
запрещены. Из каюты офицеров матросы
приносят телевизор, DVD-проигрыватель и
диски. Иногда всем желающим вместо
просмотра разрешается «задохнуть»(вздремнуть)
— кроме случаев, когда и присутствие в
кубрике не соответствует команде и
считается преступлением. Для «просмотра
видеофильмов» выбирается один кубрик,
в него приходят матросы со всего
дивизиона.
Традиционная
«помывка-постирка» в субботу по сути
является днем отправки в прачечную
грязного постельного белья. В боевой
части 5 «помывка», объявленная официально,
не означает ничего, потому что и так все
моются ежедневно. Например, в нашем
дивизионе от мазута и пыли приходилось
отмываться по нескольку раз в день. В
каждом из двух гальюнов дивизиона
движения установлены бойлеры для
согревания воды(купленные на зарплату
матросов). Они работали в любое время.
Когда начинается морской поход, то
появляется также изобилие горячей воды
из машинного отделения. Иными словами,
наш дивизион не зависел от корабельной
бани и официальной помывки, поэтому,
когда ее объявляли, вместо нее у нас
проводился просмотр видеофильмов. Так
обстояли с этим дела в БЧ-5 и в частности
в дивизионе движения кормовой машины(ДД-2).
А прочие боевые части могут мыться
только изредка, после специального
распоряжения, объявленного на корабле.
Ситуация для них еще больше усложнялась
в море, когда приходилось зависеть от
нормированной подачи пресной воды.
Официально мыться полагается только в
бане. На «Адмирале Кузнецове» их две —
носовая и кормовая, но кормовая всегда
закрыта, а в носовой не бывает горячей
воды, только ледяная. Не помню, при каких
обстоятельствах, но мне довелось однажды
побывать там под душем. После ее посещения
может поменяться само представление о
бане как о чем-то жарком.
О закрытых и открытых корабельных учреждениях: парикмахерская,
почта, библиотека, канцелярии, строевая
служба, медблок, корабельный бар(чепок),
корабельный ларёк, бухгалтерия, прачечная.
Парикмахерская
располагается рядом с кормовой баней
и, подобно ей, всегда закрыта. Машинки
для стрижки имеются при некоторых
дивизионах. Порой, как и на КМБ, приходится
брить друг друга при помощи бритвенного
лезвия.
Бухгалтерия
существует в районе схода номер 40. Здесь
матросы получали зарплату(700 рублей в
месяц в 2007 году), половина которой
добровольно-принудительно сразу же
отбиралась командованием дивизионов
на благоустройство своей части корабля.
Бойлеры в гальюнах, сами гальюны, и
евроремонт кубриков — все сделано
матросами и на матросские деньги.
Прачечная
находится рядом с бухгалтерией. По
субботним вечерам в коридоре тянется
длинная очередь моряков с тюками
постельного белья.
Библиотека
в/ч 20506 — вечное закрытое заведение
рядом с прачечной и бухгалтерией.
О канцеляриях...
Свои канцелярии имеются при всех боевых
частях. Делами в них заправляют обычные
матросы, живущие в отдельной каюте с
компьютерами и бумагами(каюта эта и
называется «канцелярией»). Зовутся они
«писарями» и не участвуют в основных
делах боевой части. Иными словами, в
БЧ-5 они не черпают мазут, как все. За это
их не любят. «Писари» остерегаются
простого корабельного люда.
В таком же
положении находятся и курсанты, будущие
офицеры, которых привозят на корабль
для практики. Вместо бескозырки(«бески»),
как у матросов, они носят фуражки, а на
погонах у них якоря, а не буквы Ф. К этим
курсантам относятся с презрением и ищут
повода подраться с ними. Офицеров тоже
вообще-то не любят, но в их присутствии
об этом никто не высказывается. Между
собой матросы всегда называют офицеров
«шакалами». При этом слухи о том, что на
«Кузнецове» офицеры боятся спускаться
ниже третьей палубы и не общаются с
матросами, неверны. Без общения между
командованием и рядовым составом корабль
никогда не смог бы выйти в море. Также
абсолютно никакой опасности нет и для
гражданских людей, по тем или иным
причинам находящимся на корабле. К
любому гражданскому здесь относятся с
большим почтением. В корабельной иерархии
ему даже приписывают особенно высокий
статус. Неспроста дембелей на флоте
называют не «дедами», а именно
«гражданскими». Конечно, следует
различать «гражданских» как матросов,
срок службы которых подходит к завершению,
и просто гражданских, например рабочих.
Последние часто бывают на судне, тем
более если оно на причале в Мурманске.
Матросы иногда дают им деньги с просьбой
привезти сигарет или овощей из города.
Рабочие не отказывают.
Строевая
служба — нечто вроде верховной канцелярии.
Здесь производятся увольнения,
подписываются основные бумаги в жизни
людей.
Корабельный
ларёк. Находится напротив строевой
службы. В нем продаются ручки, бритвы,
мыло, Андреевские флаги, значки, шевроны,
полотенца, майки с изображением «Адмирала
Кузнецова» и т. д. Ларёк открывается
по редким дням, с 8 до 9 вечера. В этот
момент в нем всегда толпы покупателей.
Корабельный
бар — его можно найти на второй палубе,
рядом с камбузом БЧ-2. Тут на полках —
шоколадки «Сникерс», сигареты «Тройка»,
«Капитан Блэк», жвачки, иногда —
безалкогольные напитки. Есть телевизор,
столы и стулья, как в настоящем баре, но
на них никто не присаживается.
Медблок —
учреждение в непосредственной близости
от камбуза БЧ-5. Как ни странно, в него
никто и никогда не хочет «попасть
отдохнуть», ибо заведение это ведет еще
более странное и суетливое существование,
чем весь корабль. Больными считаются
люди с температурой выше 38,5. Если у тебя
38,4, ты будешь стоять в медблоке дневальным
и принимать участие в приборках, которые,
едва успев закончиться, снова начинаются
минут через пять. В выносе мусора пациенты
тоже участвуют. В страшном состоянии
находится в медблоке вентиляция. Духота
здесь невыносимая. Постоянно хочется
пить, но вода есть не всегда. Когда
корабль в море, то питьевой воды вообще
почти не бывает. Ее экономят, и хранят
только какую-то мутную жидкость для
уборки коридоров. Столовая медблока
гордо именуется «буфетом», но порции в
тарелках здесь намного меньше, чем на
всех камбузах.
Почта —
постоянное место паломничества тысяч
кузнецовских матросов. Раньше она
находилась в надстройке, а потом
перекочевала в одну из кают в носовой
части судна. При почте есть мичман,
выдающий посылки, письма, денежные
переводы. Посылки и переводы никто не
отбирает у матроса в открытую, но если
он не сумеет все это сберечь, то могут
стащить. Съестное содержимое посылки
следует как можно быстрее разделить с
друзьями и съесть в укромном месте.
Воровство — повседневное явление на
корабле, но отвечает за него тот, у кого
украли. На авианосце часто любят говорить:
«Нет слова ''украли'', есть слово
''прое**л''».
Ч/к.
Наступает
вечер и «чекисты» на корабле начинают
вершить свой суд над луком, капустой,
мясом и, конечно, картошкой. Ведь ч/к так
и расшифровывается — чистка картошки.
В море «чекистами» могут назначаться
определенные матросы и работать на ч/к
до конца дальнего похода. Во время
стоянки на причале «должность» чекиста
непостоянна, но достается каждому
матросу молодого пополнения два раза
в месяц. Это значит, что каждую ночь для
работы на камбузе БЧ-5 появляется по
одному представителю от каждого
дивизиона. На камбузе всегда присутствуют
кок и вестовые. В отличие от «чекистов»
они несут службу только здесь, распределяя
ее между собой в зависимости от смены.
Например, кок бывает дневной и ночной.
«Чекисты» же трудятся исключительно
по ночам. Наряд их начинается с пяти
часов вечера и завершается не ранее 6
утра. После 23.00 они наглухо заперты в
камбузе. В обязанности вестовых входит
собирание тарелок с баков(столов), мытье
посуды, расчет еды для экипажа(расставляют
приготовленную еду в зависимости от
количества матросов). Также старший
вестовой может заставить обычных
вестовых искать тарелки по кораблю,
если на камбузе они пропадают. Старший
вестовой вынужден и сам этим заниматься,
если тарелки не найдены. Другой
неофициальной обязанностью вестовых
является подготовка и отправка в
дивизионы так называемых «бакланов».
Что это такое? «Бакланы» - это большие
порции еды, предназначенные для офицеров,
мичманов и некоторых старшин-контрактников.
Помимо того, что эти «получатели»
участвуют в приеме пищи вместе со
всеми(завтрак, обед, ужин, вечерний чай),
они также едят принесенные им «бакланы»
у себя в каютах. Никаким официальным
статусом все эти «бакланы» не обладают,
и если матроса, который их транспортирует,
ловят какие-нибудь дежурные, то матросу
скорее всего достанется — и от дежурных,
и от того, кому он все нес, и от старшего
вестового на камбузе. «Получатели»
никакого риска не несут даже если все
раскрывается. «Бакланы» не прописаны
в уставе, но реально существуют и об
этом знают все. Обычный «баклан» для
отправки одному лицу включает себя одну
или несколько буханок хлеба, а также
большое количество каши или пюре с
мясом. Размеры «бакланов» могут
различаться в каждом конкретном случае,
но порции всегда внушительные. Самый
большой «баклан» носят командиру
корабля. Для этого даже существует
специальный матрос-курьер, которому
выдан вместительный вещмешок. Данного
матроса не останавливают дежурные. Все
остальные, как уже говорилось, рискуют
быть пойманными. Ни у кого больше не
было специального вещмешка, потому что
перемещение с ним по судну сразу было
бы замечено и вызвало вопросы. «Бакланы»
носили под поясом, в брюках, прикрывая
«робишкой»(верхняя часть формы с номером,
пришитым на кармане). За пояс помещалось
все что угодно — буханка хлеба и даже
две металлические тарелки, сложенные
вместе. Практика переноса хлеба под
поясом использовалась и для личных
нужд. Так, в море, если мне удавалось
достать хлеб в пекарне, то я проносил
его через весь корабль в «шхеру», где
его можно было съесть. А один раз в самом
начале службы с одним товарищем мы вышли
на построение и у каждого под ремнем
было по буханке хлеба! Это заметили
старослужащие и в срочном порядке, пока
построение еще не совсем началось,
выгнали нас из ангара с требованием
унести отсюда хлеб. Даже не знаю, что
произошло бы в случае обнаружения хлеба
каким-либо офицером! Такую наглость как
выход с хлебом не куда-нибудь, а на
построение, нам бы никогда не простили!
Расскажу о
типичном ночном наряде «чекистов».
После ужина они остаются на камбузе и,
получив соответствующую команду, берут
«лагуны»(большие бачки с ручками) и идут
на раздачу на склад Службы Снабжения.Там
в «лагуны» рассыпается крупа, сахар,
овощи(картошка, морковь, лук). Выдаются
«паки»(коробки) с замороженным мясом и
рыбой, банки со сгущенкой, пряники и
печенье. На складе в этот момент собираются
«чекисты» со всех боевых частей.
Постепенно провиант перетаскивается
на свой камбуз. «Паки» с мясом тяжелые,
но их хотя бы удобно нести. А вот тащить
«лагун» с рисом — задача непростая. Его
переносят так же, как и бочку с мусором
— одной рукой, закинув груз через плечо.
В данной ситуации без помощи посторонних
самому закинуть не всегда возможно.
Рука почти немеет, приходится молиться,
чтобы она не дрогнула и не рассыпала
крупу по палубе. На пути как назло
проклятые препятствия — трапы. Подниматься
по ним — еще ладно, но вот спускаться с
такой ношей не пожелаешь и врагу. До сих
пор удивляюсь — не видел, чтобы кто-то
опрокинул бачок, да и сам я ничего не
рассыпал.
Итак,
продовольствие принесли на камбуз.
«Чекистов» — 5 человек, и эта группа
людей за ночь должна подготовить продукты
для всей БЧ-5, т. е. для 500 человек. В
одном отсеке камбуза — несколько «паков»
абсолютно ледяного мяса и рыбы, в другом
— десять мешков картошки, в третьем —
котлы с будущим чаем, супом, кашей. В
самом начале сразу четыре «чекиста»
набрасываются на картошку, чистят ее и
три мешка как ветром сдувает. Один
«чекист» рубит в это время топором
замороженное мясо. Его удается разделить
только на очень крупные куски, а чтобы
получить более мелкие требуется помощь
товарищей. С картошки на мясо уходят
два человека. Наступает момент, когда
еще один боец уходит с картошки — он
нужен, чтобы открывать консервы. И теперь
ты в одиночестве, наедине с шестью
мешками картошки. Когда до завтрака
остается всего пару часов, количество
мешков еще не сильно уменьшилось, а
каменное мясо по-прежнему не поддается
ни ножам, ни топорам. Ночной кок недоволен
— то и дело он слегка тычет кого-нибудь
острием кухонного ножа, поторапливая
и матерясь. Однажды ему надоедает все
и он засыпает у плиты. Самое время
действовать. Оставшаяся картошка и мясо
кидаются в «лагуны»(бачки) и сверху
посыпаются мусором — шелухой от лука,
требухой, картофельной кожурой. Это для
маскировки на случай, если кок проснется
и увидит, как «лагуны» несут к
мусороудалителю — широкой трубе,
выходящей за пределы судна. Картошку и
мясо таким образом выбрасывают к чертям
собачьим, прямо за борт! И картошки, и
особенно мяса пропадает всегда очень
и очень много! Другого выхода нет! Ведь
даже большие топоры-колуны ломаются на
этом мясе! Его невозможно подготовить
к утру с этими инструментами и таким
количеством людей, о чем бы там не мечтали
кок и адмиралы! Менее 50% мяса, полученного
на складе, попадает на стол к матросам.
Картошку же нет возможности дочистить,
потому что 3 «чекиста» из пяти занимаются
мясом. Думаю, где-то 70-80% процентов
картошки все же удается подготовить.
Теоретически «чекисты» обязаны выполнять
свой наряд с 5 вечера до обеда следующего
дня, но реально всех отпускают в 6 утра.
Если бы еще оставалась картошка или
мясо, то никого бы не выпустили. За
полчаса до завтрака на камбузе проводится
приборка по тому образцу, как описана
выше большая приборка, но только в
ускоренном варианте: все
подметается(«прогалячивается»), мыльная
пена разбрасывается и растирается
только на палубе, а затем смывается и
все засушивается. «Чекист» раньше всех
на корабле завтракает, а потом возвращается
в дивизион, где моется и ложится спать
до обеда. Никто его не будит и даже
возможные учебные тревоги не
распространяются на этого матроса.
Бакланство.
Почему
первые месяцы на корабле кажутся суровыми
в физическом и моральном плане? Прежде
всего это связано с тем, что на авианосце
нельзя так просто выпить чашечку чая и
перекусить, когда вздумается, как дома.
Если в казарме, на КМБ, жировая прослойка
у матроса еще была довольно плотной
после жизни на гражданке, то к моменту
попадания на судно все эти запасы уже
сгорели. Матрос начинает ощущать
постоянное чувство голода, которое ни
завтрак, ни обед, ни ужин, ни вечерний
чай не в состоянии утолить. На корабле
о таком явлении говорят так: «Нехват
еб*т.» Это происходит потому, что питание
молодого пополнения ограничивается
только официальными приемами пищи. Весь
остальной экипаж «бакланит». Я говорил
о том, как мичманы, офицеры и
старшины-контрактники получают свои
«бакланы» с доставкой в каюту. Таким
образом «бакланство» - это поедание
«бакланов» в закрытом от посторонних
месте. Мичмана, офицеры и старшины хоть
и едят в закрытой каюте, но ни от кого
не скрываются. Рядовым морякам приходится
именно скрываться и оставлять специального
наблюдателя, чтобы тот вовремя дал
сигнал, если кто-то посторонний
приближается к «шхере» в минуту трапезы.
Матросы старшего призыва не допускают
к «бакланству» молодых. Более того, они
занимают все удобные для этого «шхеры»,
отгоняя от них «карасей». Распределение
по старшинству на флоте следующее(в
порядке возрастания статуса): «карась»,
«борзый карась», «годок», «гражданский».
Новобранцы, прибывая на судно, первое
время вынуждены жить впроголодь, потому
что вначале им надо разобраться, как
выжить в новых условиях. Старшие не
торопятся им подсказывать, как это
делать и приходится все узнавать на
собственном опыте. Со временем «караси»
все же находят какие-то дыры и пустующие
«шхеры». Затем осваивают то, как достать
свежий белый хлеб, и приходят его жевать
в свой укромный угол. Дело в том, что
когда «Адмирал Кузнецов» находится на
причале в Мурманске, то хлеб на корабль
привозят в грузовиках с городского
хлебозавода. Матросы Службы Снабжения
приходят с большими мешками на причал
и наполняют их булками. Мешок забрасывается
за спину и держится двумя руками. Матрос
поднимает его на борт и несет через весь
корабль в Службу Снабжения. Следует
подбежать к мешку и вытащить одну из
буханок, торчащих наверху. Иногда
успеваешь выхватить сразу две буханки.
Поведение «снабженца» в данной ситуации
бывает разным: 1) он может сам остановиться
на секунду, чтобы ты взял хлеб(он это
делает из чувства сострадания к такому
же матросу); 2)он может продолжать идти
дальше(что тоже неплохо, потому что хлеб
можно выхватить и на ходу); 3)может
сопротивляться и не давать хлеб(такое
происходит редко). Когда с причала на
корабль переносят хлеб, то выполняют
это сразу несколько человек и в несколько
заходов. К каждому можно подбежать и
схватить 1-2 буханки. За один привоз хлеба
иной раз я в одиночку добывал таким
образом 10-12 булок горячего белого
кирпичного хлеба. Главное, чтобы никто
из старших по призыву, контрактников,
мичманов или офицеров не увидел это.
Из-за этого фактора опасности быть
увиденным порой приходилось поджидать
удобного момента, а мешки с хлебом
проходили и проходили мимо. В такой день
удавалось достать не более одной буханки.
Поскольку одна из частей «заведования»(места
на корабле, за чистоту и исправность
работы которых ты отвечаешь) нашего
кубрика располагалась на 35 сходе у
выхода к трапу на причал, то у меня всегда
было оправдание тому, почему я вечно
тусуюсь именно в этом месте. Это очень
удобно. Хлеб начинают проносить именно
здесь, поэтому мешки еще полные — его
легко доставать, да и снабженцы не
против. Другие тоже пытаются выхватить
заветную буханку на дальнейшем пути
следования людей с мешками, однако булки
уже не переваливаются через край, а
носильщики становятся менее сговорчивыми
— ведь надо же им хоть что-то донести
до камбуза. Еще раз подчеркну: все
рассказанное относится к тому времени,
когда авианосец стоит на причале в
Мурманске. Как только судно выходит в
море, хлебом его начинает обеспечивать
корабельная пекарня. Она находится на
13 сходе. Если туда придти и просто
попросить хлеба потому, что ты голодный,
то его могут дать. Также если есть
знакомые в каком-нибудь камбузе или
кают-компании, то и к ним можно сходить
с подобной просьбой. Это если нет совсем
никаких финансовых средств. Валютой на
корабле считаются сигареты. Я никогда
не курил, но пару раз имел пачку просто
для того, чтобы расплачиваться. Буханка
белого хлеба стоила две сигареты.
«Караси»
становятся «борзыми», когда на корабль
привозят новых «карасей». Прежде для
посвящения в «борзые» существовал
ритуал избиения палкой, но потом его
отменили, поскольку военная прокуратура
заинтересовалась кораблем и
«шакалы»(офицеры) стали чаще организовывать
телесные осмотры. Вообще, если верить
матросам старшего призыва, то прежде
времена были суровее: все постоянно
дрались друг с другом. Даже на построении
у части личного состава были следы
побоев и никто не обращал на это внимания.
Теперь и при незначительной ссадине
на ноге назначают комиссию по расследованию.
Того, кто назовет виновника синяка,
называют «ссученным» или «сукой». Ходят
слухи о том, что «ссученного» иногда
переводят с корабля на берег в специальную
«красную» военную часть, где занимаются
какими-то ракетами. Достоверно о
существовании такой части никто не
знает. Понятно одно: за ритуал посвящения
в «борзые караси» исполнителям может
светить реальный срок в военной тюрьме,
а их жертвам(если те сдадут избивающего)
— непонятная участь в ракетной части
и потерянная репутация. Именно поэтому
обычай вышел из употребления. «Борзые
караси» имеют право «бакланить» не
только вместе с представителями своего
призыва, но и с «годками». А «годки»
могут «бакланить» с «гражданскими».
Что касается возможности для матросов
продвигаться в военной карьере с
официальными званиями, то на нашем
корабле они ограничены. Максимум того,
кем может стать матрос на срочной службе на "Кузнецове" — это старший матрос. Те, кто хочет быть
старшиной первой и второй статьи, обязаны
после основного срока заключить договор
по контракту и продолжить служить. Устав
не запрещает матросу стать старшиной,
но в реальности на «Кузнецове» этого
не происходит. Мало кто желает оставаться
по контракту и поэтому на построениях служба по договору часто рекламировалась:
говорилось, что в стране кризис, работы
нет, и лучше служить на корабле всегда.
Чтобы выполнить план вербовки, некоторые
командиры даже прибегали к разным хитростям. Старшин-контрактников называли
«контрабасами». Интересно, что согласно
уставу они должны жить со всеми матросами
в кубрике, но в качестве альтернативы
им позволялось снимать каюту за свои
деньги. Обычно три-четыре «контрабаса»
делали это вместе. Таким образом, на
«Кузнецове» даже существует свой рынок
недвижимости, о котором мне известно
очень мало.
Кто-нибудь
наверняка удивится: «Почему для того,
чтобы поесть, надо обязательно прятаться
в каких-то ''шхерах''?» Понятия не имею,
так принято. Если «шакалы»(офицеры)
увидят хотя бы несколько крошек от хлеба
на твоей «робишке»(матросская форма с
номером, пришитым к карману), то из-за
тебя может пострадать весь дивизион.
На виду нельзя есть вообще ничего! Любое
поедание чего-либо, если оно не проводится
в отведенное уставом место и время,
должно проходить в закрытом от посторонних
глаз месте. Причем делается это на твой
страх и риск, так как в любом случае
запрещено. Даже если ты купил за свои
деньги шоколадку в корабельном ларьке,
то съесть ее с друзьями ты можешь только
в «шхере». Если вы будете идти по
кораблю, поедать ее по пути, и встретите
офицера, то весь дивизион сразу же
получит наказание. Если ты ешь, а это
увидит старослужащий, то он подойдет к
тебе и станет наезжать со словами: «Ты
что, есть полюбил?» или «Тебя что, нехват
еб*т?» Кстати, почти то же самое спросят,
если увидят, как тебя клонит в сон: «Ты
что, спать полюбил?» Да, сон на корабле
тоже считается постыдным показывать!
Для того, чтобы поспать, также ищут
специальные «шхеры». Я сам несколько
раз спал на трубе в очень темной части
корабля. Впрочем, о сне еще скажу чуть
позже.
Самого
широкого размаха «бакланство» достигает
в море, когда в машинном отделении
работают котлы. У котлов есть люки, на
горячих частях которых можно жарить
все что угодно. Обычные блюда во время
несения вахты в машинном отделении:
рыба, запеченная в фольге(фольга снимается
с труб); разогретая булка, разрезанная
пополам и начиненная огромным куском
масла. Рыбу получалось доставать очень
занимательным способом. Когда вечером
объявляли очередной вынос мусора, я шел
с мусорным бочонком в те коридоры
корабля, по которым «чекисты» несут на
камбуз рыбу с раздачи на складе. Успех
предприятия зависел от нескольких
факторов: во-первых, «чекист» должен
попасться именно сговорчивый, поскольку
рыбу не так просто выхватить, как хлеб
у «снабженца». Рыба находится в так
называемых «паках»(коробках) в замороженном
состоянии. Для того, чтобы ее отделить
требуется чуть больше времени, поэтому
носильщика рыбы надо задержать. Отколоть
несколько рыбешек удается, если рыба
хотя бы немного подтаяла. И все-таки это
проще, чем отколоть кусок мяса, которое
более монолитно. Кроме того, всегда надо
помнить об опасности быть замеченным
всевозможными врагами(«шакалы», «годки»
и т.д.). Матрос-чекист обычно не против
того, чтобы ты забрал у него немного
рыбы, поскольку ее часть, подобно мясу,
будет выброшена за борт ближе к утру(кто
не понял, о чем речь — читай выше эпизод
о ч/к). В общем, когда рыба попадала мне
в руки, я клал ее в чистый пакет, который
помещал на дно мусорного бочонка. Пакет
сверху засыпал небольшим количеством
всевозможной дряни для маскировки.
После этого я возвращался в жилую часть
нашего дивизиона, так как только оттуда
можно попасть в машинное отделение. В
дивизионе в течение дня всегда много
народу. Трап, ведущий в машину, находится
напротив гальюна. Здесь же - «шхера»
одного старшины. Еще на берегу он закупал несколько коробок с сигаретами
«Тройка», а также других товаров и хранил
все тут. В море, в корабельном ларьке
сигареты быстро заканчиваются и тогда
их цена на «черном рынке» корабля
взлетает в несколько раз. И вот, когда
я проходил мимо этой «шхеры» с рыбой в
мусорном бочонке, в этом месте собралась
целая толпа «врагов»(старослужащих и
контрактников). Если бы они узнали о
том, что именно я сейчас делаю, то
растерзали бы сразу. Однако они просто
безразлично посмотрели на меня и
продолжили свою болтовню. Никаких
подозрений относительно того, что я
спускаюсь с мусорной бочкой в машинное
отделение, ни у кого не появилось! Все
подумали, я просто ищу драгоценный мусор
и иду туда для этого! Ведь надо же где-то
его искать, очень часто за этим приходится
спускаться именно в машину. Я ликовал!
Вся идиотская система, созданная на
корабле, сегодня работала на меня и моих
товарищей! У котла уже ожидал проверенный
человек, который в этот момент нес вахту
в машинном отделении. Передавал ему
рыбу, а он начинал заниматься ее
приготовлением. Позже возвращался и
мы устраивали совместную трапезу,
прячась за котлом — «бакланили», проще
говоря... Предметы и мелочи, необходимые
для «бакланства»(соль, чай, ложки, кружки,
а то и сами продукты) хранились вахтерами
в электрических щитах. << Предыдущая часть | Продолжение >>
Комментариев нет:
Отправить комментарий