Записки о Латинской Америке(часть 18.) - Гаучо эстанции Тимаукель.

Был уверен, что сегодня уже не получится выбраться из Камерона, но неожиданный грузовик увез навстречу новым открытиям. Дальше нет деревень, только так называемые эстанции(исп. - estancia), хозяйственные центры скотоводов. Они могут принадлежать как частным владельцам, так и компаниям. Эстанции состоят из нескольких построек и обширных территорий, прилегающих к ним; на них живут и трудятся гаучо, которые являются профессионалами в занятии скотоводством. Традиция гаучо уходит в прошлое, к заселению Патагонии европейцами, которые стали постепенно отвоевывать территории у индейцев и превращать их в пастбища. Испанское слово «гаучо» похоже по значению на слово «ковбой» из другого языка. Одежда гаучо состоит из шляпы или берета(«бойна»), меховых штанов, сапогов со шпорами. Эстанции находятся на расстоянии друг от друга. Каждую из них окружают большие площади пастбищ. Пространство одной эстанции может быть разделено на отрезки, обнесенные низким забором. Делается это, чтобы различные стада не смешивались. Если подобное разделение может соблюдаться в пределах одной эстанции, то, само собой, эта система также удобна, чтобы разделять стада двух различных эстанций.

Как в Чили, так и в Аргентине возле дорог повсеместно можно наблюдать заборы, тянущиеся вдоль них на сотни километров. Работники эстанций приложили немало усилий для их создания. Грунтовая дорога за Камероном отличалась от виденных мною прежде. Заборы проходят не только параллельно дороге, но и пересекают ее время от времени. В таких местах установлены ворота. Да, нечто подобное встречал уже при входе в Reserva Nacional Cerro Castillo. Но максимальное количество машин, проезжающих там за день — одна-две, а здесь — примерно два десятка(но, может, и меньше). Все ворота закрыты в Reserva Nacional Cerro Castillo, и приходится либо все время их открывать, либо переходить по специальной лестнице над забором. На дороге за Кэмероном все ворота открыты. У каждых из них указано название эстанции. Может никто не увидит в этом ничего особенного, но лично мне понравился сам факт, что я уже не просто еду прямо, а через каждые несколько километров попадаю чуть ли не в новое королевство со своими вратами и границами. Этот образ королевства дополняли два больших колеса от старинной повозки, стоявшие обыкновенно по бокам от ворот. Забегая вперед, скажу: «королевства» на следующий день закончились, и на пути встречались лишь ворота, закрывающиеся на проволоку, которые приходится постоянно то открывать, то закрывать, чтобы проехать дальше. Еще одной характерной чертой пейзажа вокруг эстанции является наличие ветряной мельницы, с помощью которой выкачивается вода из земли. Ею поят лошадей. По словам водителя, в этом году в пампе слишком сухо, и воды не удается добыть в достаточном количестве.

От Камерона меня провезли двадцать километров, и я вышел у поворота к эстанции Тимаукель. До здания эстанции — еще один километр. Грузовик поехал именно туда, а я наедине с пампой остался ждать следующую попутку. Дольше часа провел у поворота. За это время успел изучить все камни на обочине. Впоследствии это пригодилось. Лошади с любопытством разглядывали меня с другой стороны забора. Находились они на расстоянии примерно двести метров. Довольно далеко, но их почему-то беспокоили мои перемещения вдоль дороги: стоило сделать шаг — как один из скакунов отскакивал в сторону, и за ним следовал весь табун. На эстанцию приезжали еще одна-две машины. Дальше Тимаукеля проехал лишь гаучо с самой эстанции, но он очень быстро вернулся обратно. Пока не стемнело, решил позаботиться об укрытии. Разумеется, при озверевшем патагонском ветре об установке палатки на колышках не могло быть и речи. Выбрал самую ровную площадку на обочине, и стал подкатывать туда камни по одному. Собрав достаточное их количество, достал палатку, развернул, и придавил огромным валуном. Свободную часть палатки тут же вырвало из рук потоком воздуха. Три больших камня требовалось, чтобы поставить палатку на растяжки, и четыре поменьше собирался положить прямо внутрь. Все это уже начал делать, как вдруг появился красный джип. Водитель спросил, есть ли у меня желание переночевать в доме. Мой ответ был утвердительным и не заставил долго ждать. Палатку свернул, упаковал в рюкзак за считанные секунды, и сел в машину. В ней также ехали девушки, дочери шофера. Всего пару минут потребовалось, чтобы добраться до эстанции. Водитель поговорил с гаучо, и они впустили меня в свое жилище. Одного из этих людей совсем недавно видел на дороге — именно он проехал на машине чуть дальше Тимаукеля, и затем вернулся обратно. Красный джип с добрым водителем вскоре покинул эстанцию.

Пару слов об интерьере жилища гаучо. После прохода через дверь на веранде затем приходится открывать еще одну дверь. Внутри, слева от двери, в ящике из фанеры сложены дрова(тут же рядом — огнетушитель). Поленница также есть снаружи, вдоль одной из стен дома. Справа от двери, в углу — телевизор. Прямо от двери — стол, и за ним — большая печь. Забыл записать, какое в доме количество комнат, но как минимум три. Помимо центральной большой комнаты, предназначенной для приготовления и приема пищи, существуют и комнаты для сна. Мне как раз выделили одну из таких. Сами гаучо тоже ушли каждый в свою комнату. Центральная ночью оставалась пуста. Внутри дома есть даже большая ванная комната. Ужином меня угостили поистине царским! Гостеприимство и доброта чилийских гаучо не знала границ. На столе передо мной поставили порцию риса с говядиной(«буффало», как они назвали). Причем, мяса было гораздо больше! Также потом мы пили кофе с большим количеством хлеба. После еды решил среди скотоводов Огненной Земли устроить лекцию о России и Монголии. Основываясь на опыте прошлого путешествия, когда среди некоторых латиноамериканцев приходилось встречать таких, которые имели весьма размытое представление о нашей стране, ее географическом положении и размерах, на этот раз захватил с собой миниатюрную карту мира, чтобы показывать Россию на ней. Находясь дома, заранее воображал, как буду демонстрировать каким-нибудь аборигенам огромный кусок суши, и говорить, что это мой дом, рассказывать о природных зонах, имеющихся у нас, о зимниках и вездеходах, о Колымской трассе и Байкале. Конечно, в этом путешествии уже много рассказывал о моей Родине, но настало время поведать обо всем подробно. Итак, отчасти стал это делать потому, что уже давно мечтал. Другая причина — отблагодарить таким образом чилийцев за их гостеприимство. Надеюсь, им понравилось мое шоу на десять минут на плохом испанском языке, но зато с картинками. Кроме карты, привез с собой на айпаде фотографии, сделанные мною в разное время в разных уголках России. Показал оленеводов озера Бугачан в Якутии, скотоводов Тувы. Из других стран — рассказал о Монголии, с демонстрацией изображений юрт, сделанных мной возле озера Хубсугул. Третья причина моего рассказа, которую осознал уже в процессе, заключалась в попытке помочь чилийцам понять, кто я такой и зачем оказался на их территории. Иногда, если не объяснить в той или иной форме жителям, с кем они общаются, то на основе имеющихся у них стереотипов о чужаках и иностранцах они могут придумать что-нибудь сами. Я спросил у одного гаучо, приходилось ли ему встречать когда-нибудь русских и часто ли бывают поблизости от эстанции Тимаукель иностранцы? Он ответил: «русских никогда не видел, а другие иностранцы, может, и бывают, но я не знаю об этом, так как целые дни провожу в пампе с лошадьми». Посмотрев фото хозяйственного уклада народов России, гаучо сразу поняли, что я не только слоняюсь по различным местам, но еще и фотографирую быт жителей и природу. Таким образом, они смекнули, что если мне интересен образ жизни монголов, то и в Чили было бы любопытно увидеть то же самое. Поскольку я желаю сфотографировать то, что они делают и чем пользуются каждый день, то у нас автоматически возникает общий интерес, и на этой почве — контакт. Местные жители с гордостью покажут свою жизнь, если увидят в глазах путешественника ту самую искру, импульс познавать и открывать неизведанное. В такие моменты, когда он держит фотоаппарат, каждая картинка жизни аборигенов становится для него на вес золота. Поленница, печь, просто угол с какими-нибудь шкурами или пучок травы — это и в самом деле самородок, ценнейшая этнографическая информация. Ничего подобного не встретить в специально подготовленных местах для туристов. Вся культура туризма сосредоточена на имитации путешествия: искусственные хижины, искусственные символы, искусственные аборигены. Здесь же, на эстанции Тимаукель — все настоящее: запахи, люди, дрова, небольшой беспорядок и хаос по углам. Пока все эти мысли пробегали у меня в сознании, по стеклу застучал дождь. Как хорошо, что сегодня меня позвали в гости. Пускай дом гаучо покрыт какими-то современными материалами, а у некоторых из них есть мобильные телефоны! Неважно, все дело в аутентичности, а не в древности или современности. Все это путешествие похоже на сказку, и вполне повторяет те поездки в старые времена, о которых мне приходилось в детстве читать в книгах. Ветер посреди пустынной пампы, лошади, попытка поставить палатку. И вот вдруг я здесь, в тепле и уюте, просто так, а не потому, что я что-то заранее забронировал. Думаю, точно также многие, будучи детьми, мечтают путешествовать, но потом взрослеют и забывают. Если иногда в человеке вдруг просыпается какой-то давний порыв отправиться в путь, на поиски приключений, то остатки этого порыва тут же подхватывает культура туризма. Туристический бизнес разными путями пытается заставить людей забыть веру в себя и то, что возможно настоящее путешествие. Туристический бизнес желает, чтобы люди стали думать, что времена великих открытий прошли и настало новое время, где нет места смелости и любопытству. В такие моменты, когда на эстанции Огненной Земли дождь барабанит за окном, особенно четко начинаешь ощущать — все это ложь, и времена великих открытий такие же, как и прежде, и вовсе не обязательно следовать за толпой на экскурсию, вовсе не обязательно и даже очень вредно для здоровья пользоваться услугами турфирм. Если быть до конца честным, то в такие моменты вообще забываешь об их существовании. Когда показывал фото овец в Туве, то гаучо сказали, что не все из них овцы. Они различили других животных, назвав их словом «шива». Пока ужинали, шел дождь, но стоило погасить свет и взглянуть в окошко — на чистом небе высыпали звезды.

10 февраля 2016.

Завтрак на эстанции начался с разговоров о мешках для хранения матэ, называемых «жерберо»(«yerbera»). Гаучо показали два: первый сделан из шкуры теленка(«ternero»), второй — из шкуры жеребенка(в словаре для него в испанском нашлось слово «potro», но от гаучо я услышал «patrillo»). На фото — у первого совсем нет меха, а у второго — есть. Слово «yerbera» хоть и пишется с гласной в начале, но на эстанции Тимаукель произносится именно как «жерберо». То, чем матэ насыпают именуется «cacho». На столе лежали красные морские водоросли, высушенные чилийцами и получившие название cochayuyo(Durvillaea antartica). Гаучо считают их полезными из-за высокого содержания йода, и употребляют в пищу. Перед тем, как я покинул Тимаукель, меня пригласили в конюшню, над входом в которую закреплен череп барана. У гаучо начинался рабочий день. Они надевали пончо и широкие штаны из шкуры «шивы». В качестве головного убора большинство выбрало берет(«бойна»), но один из них надел шляпу. Штаны из толстой шкуры предназначены для защиты ног гаучо от вездесущих колючек, которые тут же впиваются прямо в кожу, если встать в траву посреди пампы. Один из всадников рассказал об этом сейчас, держа в руках такую колючку. Он также поднял копыто лошади, и, указывая на подкову, сказал: «Это летние». Пояснил, что зимние подковы имеют то, чем можно зацепиться за землю. Зимние подковы были продемонстрированы. Также рассмотрел вблизи деревянные стремена с орнаментальной резьбой на них. К сожалению, не догадался спросить, сами ли они изготовляют подобные стремена и другие изделия или где-то покупают. В тот момент мне почему-то казалось, что если не все предметы, то большинство изготавливаются самими гаучо. В действительности, за их производство могут отвечать специальные ремесленники в деревнях и городах. Вопрос остается открытым. Об этом я задумался лишь позже, оказавшись в аргентинском городе Барилоче, где нашел магазин с товарами для скотоводов. Скорее всего, имеет место как покупка аборигенами «традиционных» товаров, так и изготовление их собственными силами. В качестве примера самостоятельного производства можно взять мешки для хранения матэ, фотографии и описание которых приведены в данной статье, - эти изделия созданы руками самих гаучо эстанции Тимаукель. Попрощавшись с гаучо, захватил в доме свои вещи, сфотографировал часовню, имеющуюся на эстанции, а затем пешком вернулся на дорогу, откуда вчера меня забрал красный джип.

На эстанции Тимаукель я также записал короткую видеозапись, которую затем включил в самое начало более длинного ролика о всех событиях тех дней под названием "Приключения на Огненной Земле" - смотреть.

<< Предыдущая статья | Следующая статья >>